БКИ МОСКВА
Афиша

Младен Киселов и его  «Полеты»

11.06.2020

Младен Киселов (11.06.1942 – 29.10. 2012) — режиссер, педагог, для которого театр был миссией всей его жизни. Киселов окончил в 1968 году ГИТИС, его Мастером был великий режиссер Анатолий Эфрос. Вернувшись в Болгарию, он работал в Национальном театре им. Ивана Вазова, в Театре Сатиры, в Пловдивском театре и др. Его спектакли гастролировали на сценах Театра наций (Амстердам, Варшава, София), международных театральных фестивалях в Белграде, Берлине и Питтсбурге. С 1991 года он преподавал в старейшем американском театральном учебном центре — школе сценического искусства Питтсбургского университета «Карнеги Меллон». Лауреат различных театральных премий Болгарии, США, России, Чехии.

Впервые режиссер был приглашен в США в 1981 году ставить пьесу Радичкова «Попытка полета» и преподавать в Йельском университете, ту же самую пьесу он поставил и Московском художественном театре в 1984 году, а все начиналось еще в конце 70-х, когда он впервые осуществил этот культовый для болгарского театра текст на сцене Национального театра им. Ивана Вазова. Текст кандидата искусствоведческих наук Майи Праматаровой был представлен впервые на интердисциплинарном научном семинаре «Феномен Радичкова», который состоялся в московском Государственном Институте искусствознания 25 марта 2019 года.

В центре доклада три спектакля Младена Киселова, поставленных на важнейших сценических площадках в трех странах мира, три замечательные версии «Попытки полета».


Майя Праматарова

Младен Киселов и его «Полеты»

«Попытка полета» является одной из интересных сценических историй болгарского театра, а в интерпретациях Младена Киселова эта история связана с театрами разных стран и даже континентов. Впервые Младен Киселов ставит пьесу в Национальном театре в 1979 году, двумя годами позже появляется ее постановка в Йельском репертуарном театре, а еще через три года состоится премьера в Московском Художественном Академическом театре. В болгарском театре подобного прецедента не было и в моем понимании это болгарский вклад в мировой театр.

Эта история связывает многих исключительно талантливых людей, некоторых уже нет среди нас. Нет Йордана Радичкова, нет Младена Киселова … Нет среди нас Ллойда Ричардса – инициатора американской постановки «Попытки полета» и Олега Ефремова – инициатора постановки во МХАТе… Нет некоторых из актеров…

I. «Попытка полета» (1979), Национальный театр им. Ивана Вазова (Народный театр), София, Болгария

«Зритель сначала был удивлен и даже смущен: это новая драматургия, или просто автор не справился с законами драматургии? Почему Радичков не подчинился установленным сценическим формам [...] Так с удивлением писал литературовед Петр Динеков по поводу постановки «Попытки полета» в Национальном театре имени «Ивана Вазова». А Младен Киселов, первым поставивший ее в Национальном театре Болгарии, заочно ответил: «История, рассказанная в «Попытке полета», не является однозначной… Эта пьеса волнует прежде всего простой историей, рассказанной в ней. Людей, опьяненных восторгом, побили палками из-за того, что они «расслабились» на миг и вкусили запрещенный плод свободного полета».

Все в этой истории начинается с появлением аэростата, оторвавшегося от фронта Второй мировой войны, появившегося над Аврамовыми хуторами. Три группы жителей деревни начинают гнаться за аэростатом. Для них, «…единственным реальным фактом было желание сбить его, для того, чтобы сшить из него штаны, это желание конкретное и земное» - но герои его преодолевают и взлетают. Так один из участников спектакля, выдающийся актер Велко Кынев (Матей Пустяк в спектакле), комментирует пьесу.

Полет является основой этой истории, начатой Радичковым еще в 1964 году как рассказ о воздушном аэростате-беглеце с фронта Второй мировой войны и о жителях деревни, которые его преследуют – новелла «Привязанный аэростат». По этой истории Радичков создает сценарий к культовому фильму Бинки Желязковой, а в конце 70-х годов он адаптирует ее и для театральной сцены.

Прошедшие годы добавили к первоначальной идее дополнительные линии и персонажи, которые подробно прослеживает в своей студии «Драматургия Радичкова» проф. Инна Пелева. В рассказе «До неба и обратно» персонаж улетает на Луну, этот миф в основе книги «Мы, воробышки». Радичков занят вопросом, может ли человек летать или нет, это «личный миф Радичкова», который, по определению проф. Пелевой, сопровождает его в течение всей жизни.

В «Попытке полета» этот вопрос решен в пользу полета, герои пьесы взлетают – они преследуют аэростат, летящий в небе, затем летая на нем, они видят мир с высоты и долетают до ангелов, а потом – полиция уничтожает аэростат. Младен Киселов пишет в своих замечаниях к представлению в Национальном театре: «Люди пробуют летать, и это жестоко заканчивается. Но избитые, униженные, перемолотые жизнью, они сохраняют живой свою мечту снова полететь».

Премьера «Попытки полета» в Национальном театре состоялась 8 апреля 1979 года. Постановка Младена Киселова – это дебют режиссера на сцене Народного театра. Сценография – Дмитрия Крымова. Костюмы – Венеры Наследниковой. Композитор – Васил Казанджиев. В числе колоритных преследователей актеры Любомир Кабакчиев (Учитель Киро), Николай Николаев (Илийко), Кирил Кавадарков (Бай Хаджи Аврам), Антон Радичев (Петушок), Велко Кынев (Матей-Ничто), Георги Мамалев (Аврам Челнок)… Они молоды и активно участвуют в репетиционном процессе, пробуют, предлагают и вознаграждены наградами и аплодисментами.

В процитированном уже интервью Велко Кынева для альманаха Et Cetera, актер говорит о Младене Киселове: «С ним работалось в очень светлой атмосфере, в исключительном партнерстве….     Младену Киселову был нужен Радичков с тонким юмором, он с легкостью постигал «феномен Радичкова»…

В Народном театре Киселов делает упор на текст, осознав, что реплики персонажей как будто написаны для актерского состава театра. Метафора кристально ясна – летающие люди наблюдают и понимают вещи, которые на земле не могут быть осознаны. Они видят истины, которые постигаются только в воздухе, в полете, освобожденном от ограничений быта, когда мечты начинают преобладать. Полет освободил их от глубоко заложенных в них конфликтных ситуаций, которые заставляют человека всегда быть «против чего-то в себе, или против других».

Тогда по пьесе «Попытка полета» делают постановки одни из сильнейших болгарских режиссеров Елена Цикова, Крикор Азарян, Юлия Огнянова… Они ставят пьесу по-другому, подчеркивая ее игровую природа, для них это скорее некая балканская Чаплиниада. Киселов соприкасается с этим пониманием, но в более поэтическом, нежели в клоунадном ключе.

Он делает ставку на актеров, на их умение быть едиными как коллективный персонаж, и яркими в своих сольных акциях, когда игра на миг становится серьезной, а звучание пьесы приобретает характер политического предупреждения об опасности возрождения диктатуры.

Спектакль воспринимался как политическая метафора, особенно в Германии: за день или два до гастролей болгарского театра один молодой человек перелетел над Берлинской стеной на воздушном шаре. Метафора полета в «Попытке полета» воспринялась в Берлине как право на свободный выбор каждого человека – слились границы между реальным и воображаемым, а это является свойством хорошего театра.

Спектакль Национального театра Болгарии аплодировали в Пирее (Греция), в Варшаве (Польша), он с успехом шел на БИТЕФе’1979 в «Ателье 212» (Югославия). Вне временных характеристик, он среди главных спектаклей режиссера, наряду с такими легендарными спектаклями 70-х и 80-х годов, как Людоедка» Ивана Радоева в театре «София», «Пиджак из велюра» Станислава Стратиева и «Лазарица» Радичкова в Театре Сатиры.

II. «Попытка полета» (1981), Йельский Репертуарный театр, Нью-Хейвен, Коннектикут, США (An Attempt at Flying by Yordan Radichkov, translated by Bogdan B. Athanassov, directed by Mladen Kisselov, April 28 – May 16, 1981)

Спектакль Национального театра «Попытка полета» смотрели не только болгарские зрители, а и множество гостей в Софии, так как тогда город готовился к Театру наций. Среди гостей был и Ллойд Ричардс, который на тот момент возглавлял Йельский репертуарный театр, Театральную школу Йельского университета и Центр-лабораторию молодых драматургов и режиссеров имени Юджин О’Нийла. По его инициативе, Младен Киселов был приглашен преподавать один семестр в Йельском университете и реализовать «Попытку полета».

Переговоры протекали медленно, со всеми перипетиями, которые характерны для  социалистического государства. Это было время «железного занавеса», что означало, что руководители партии смотрели сквозь игольное ушко, что происходит на родных сценах, они решали, имеет ли данный человек право уехать работать за границу.

После длительной переписки, Младен Киселов уехал в США, чтобы работать Йельском Репертуарном театре в Нью-Хейвене, театральном городе, всегда находящемся в центре внимания нью-йоркской публики и критики. Вовсе не случайным является факт, что премьера пьесы Радичкова была отражена на страницах газеты «Нью-Йорк Таймс».

Младен Киселов вел репетиции при помощи переводчика - десять лет отделяли его от момента, когда он снова приехал в США как преподаватель, а затем и как руководитель театрального департамента университета «Карнеги-Меллон», одного из университетов лиги Плюща. С этого момента Младен Киселов становится режиссером, навсегда связанным с тремя театральными культурами: болгарской, русской и американской.

Когда в начале 80-х Младен Киселов работал в Театре при Йельском университете, основанном Робертом Брустином, для него все было новым и удивительным: от кастинга, который он проводил (спустя годы, сам он проведет первый театральный кастинг в Болгарии), до форм рекламы и популяризации спектакля.

Репетиции шли при полном взаимопонимании, метафора полета вдохновляла не только актеров, а и менеджеров. Один из них, производитель воздушных шаров, сделал рекламный тур «Попытки полета», пролетая на воздушном шаре над городом».

Очень заинтересована спектаклем была критика. Вот как описывает спектакль Мэл Гуссоу (Mel Gussow) в номере «Нью-Йорк Таймс» от 5 мая 1981 года.

Сцена буквально «парит», сценичное пространство сценографа Майкла Х. Голгена визуализирует метафору автора о полете как о «волнующем бегстве». Аэростат на сцене антропоморфен, он является «живым организмом». Некоторыми из преследователей воспринимают его как «левиафан, который может быть пойман, разрезан и продан», а другие воспринимают аэростат «как небесное божество».

Автор отмечает момент, когда преследователи ловят аэростат и «укрощают» его как дикое животное». Затем они взлетают вверх, в космическую бесконечность, и начинаются волшебные трансформации людей. Персонажи стали своего рода «Икарами», полетевшими к мечтам, забывшими о земном притяжении.

Полет в спектакле является блаженством, эйфорией, преодолением запретов и предрассудков, это форма единения болгар с соседями на Балканах. Чем выше поднимается шар, тем меньше остаются земных тревог, и человек сливается с небесным и вечным, пока его не отрезвит какой-то «зловещий голос»!

Увы, приключение закончилось, герои должны принять последствия свободного парения в небесах, пришло время возвращения к своим обязанностям и это становится моментом, когда спектакль приобретает абсурдные и трагикомические очертания.

Захватывая своей динамикой, почти гимнастической совершенной пластикой, спектакль раскрывал умения актеров переключаться и быстро проходить через разные формы игры, от смешного до поэтического.

Команда спектакля описана в конце рецензии. Наряду с автором и режиссером стоит имя переводчика Богдана Б. Атанасова, имя композитора Васила Казанджиева. Перечислен  актерский состав, и упомянут - Ллойд Ричардс, художественный руководитель театра, инициатор замысла.

III. «Попытка полета», МХАТ им. М. Горького, 1984

Когда Младен Киселов вернулся в Болгарию, он встретился в Софии с Олегом Ефремовым, руководителем МХАТа им. Горького. Ефремов сказал ему, что ему очень понравилась пьеса Иордана Радичкова. «Вы великий писатель!» – сказал Ефремов при встрече с писателем и пригласил Младена Киселова поставить пьесу на сцене МХАТ.

Это было время предчувствия перемен, время великих волнений и для актеров, очень молодых, только что окончивших театральную академию. По фотографиям Игоря Александрова, сохраненных в Музее МХАТа, можно понять как выглядело пространство спектакля, оформленное Дмитрием Крымовым. Можно буквально реконструировать дух спектакля – пленка уловила чувство коллективной энергии труппы. Многие из  участников и до сих пор вспоминают о своей работе над пьесой Радичкова, сохранились рисунки Юрия Богатырева, которые он делал во время репетиций. Работа над этой пьесой вдохновила Романа Козака обратиться еще раз к творчеству Радичкова, уже в функции режиссера (он поставил в Школе-студии «Январь». Пьеса «Январь»  была поставлена во всех столицах Прибалтийских республик, в том числе и Римасом Туминасом).

Для всех, кто тогда работал над драматургией Радичкова было много вызывов разного характера: сложно было претворить колоритных характер героев, с их речевыми особенностями (перевод на русский язык Ника Глен). Сложнейшие трансформации переживали персонажи, когда, летели на аэростате и встречались с ангелами. Это были вполне конкретные полеты на очень высокой Мхатовской сцене. 

В начале, когда декорация еще не была готова, сценограф Дмитрий Крымов поставил в репетиционном зале условные качели, симулирующими полет. По рассказу помощника режиссера спектакля Татьяны Можихиной, даже легкое поднятие качелей наверх, вызывали большие трудности для актеров, и особенно для Юрия Богатырева, который боялся высоты. В ходе репетиций актер преодолел свой страх, и, ухватившись за веревки воздушного шара, он, вместе с другими актерами, полетел высоко над Аврамовыми хуторами. Актеры полюбили свои персонажи, окунулись в их жизнь и вызвали у публики человеческое соучастие.

«Дикие и летающие болгарские селяне» затронули русские души моментально, еще при первом их контакте с пьесой…. «Мой Иордан является гражданином мира», – пишет Младен Киселов – «Сила его универсальной театральности огромна…. Мифологическая сила и красота историй Иордана Радичкова, вместе с простой, солидно выстроенной театральной структурой, действуют безотказно».

Радичков не подчинился установленным сценическим формам и именно поэтому его пьесы являются образцами новой болгарской драматургией. Писатель называет свою пьесу «Попытка полета» – «хроникой», имеющей «скромную задачу показать, как из реальных событий простой народ творит мифы. Все мифы созданы простым народом, это смесь воображения, невежества и постоянного стремления оторваться от нищей и жалкой земной жизни. Однако эта нищая и жалкая жизнь, освещенная и согретая человеческой душой, приобретает почти балладное звучание и излучает чисто человеческий свет» (перевод Ники Глен).

Москва’2019

Фотографии из архива Национального театра им. Ивана Вазова, из музея МХАТ (фотограф И. Александров) и из архива БКИ в Москве.

Галерея